 Помидоры удались на славу! Я выползала из теплицы, держа в руках синюю миску, наполненную ярко-красными с лакированными бочками огромными плодами. Из теплицы тянуло прогретым за день, влажным и терпким запахом паслёновых. Солнышко еще слегка пригревало, было тихо и безветренно. За дощатым забором, будто старое огородное пугало, маячила тетя Шура, плотная, закутанная в теплую нелепую шаль, соседка. - Тетя Шур, смотри, какие помидоры в этом году уродились, прям граммов по девятьсот будут… Красный гигант называются. Угощайся… Тетя Шура повертела у виска заскорузлым пальцем. - Вам, городским, - она смачно сплюнула на землю подсолнечную шелуху, - заняться нечем… Куда ж такие вырастила… Они ж в банку не лезут… Однако помидориной, размером с небольшую детскую головку, не побрезговала, взяла. Я вошла в дом и занялась приготовлением ужина. Салат из свежих овощей получился, пальчики оближешь. А на горячее – жареные белые грибочки в сметане. Муж с утра сбегал в соседний лесок, приволок целую корзину. Славные такие боровички, один к одному. А ведь и в правду, хорошо иметь домик в деревне – все продукты под рукой: салатик, укропчик, кабачки-малышки, огурчики да помидорчики. Ешь, не хочу… Мои гастрономические рассуждения прервал громкий стук в окно и старческий, скрипучий басок тети Шуры: - Пока ты тут у плиты толчешься, там, на задах Зинка-колдунья твоего мужика охмуряет… Ох, уж мне эти деревенские страсти. Зинка-колдунья, так ее кличет вся деревня, давно положила глаз на моего красавца мужа. Вернее, красавцем он был давным-давно, в глубокой молодости, когда еще служил в Армии и летал на штурмовиках: летчик-ас. А сейчас это просто военный пенсионер, бывший полковник, моложавый ухоженный мужчина. Разница в годах у нас с ним приличная: почти двадцать лет, но в супружеской жизни возраст, оказывается, совсем не главное. Важна даже не страсть и любовь, а взаимопонимание, уважение и доверие. Главное, глядеть в одну сторону. Хотя в нашем случае и любовь, и страсть присутствуют до сих пор. Не стареют… - Да, бог с ней, тетя Шур, пусть потешится. Каково ей без мужика-то… - Нет, ты, девка, сбегай туда. Разгони их… Ишь, повадилась. Ты ведь как уедешь, она тут как тут… Полковника баба захотела… Губы раскатала… Так, пришептывая и приволакивая изуродованную подагрой ногу, тетя Шура подалась в магазин, за бутылкой. В нашей деревне все любят выпить «с устатку», а в такой тихий теплый вечер и впрямь не грех пропустить рюмочку другую. Зинаида, наверное, тоже в магазин направлялась, но, углядев через забор предмет своего вожделения, завернула к нам на зады, с чужим мужем пообщаться. Зинку в деревне не любили. Острая на язык, завистливая и мстительная, она уже давно перессорилась со всей деревней. Когда Зинаида входила в магазин – центр деревенской культуры – все разговоры разом стихали. Да и детей мамаши спешили оттуда увести побыстрее: сглазит ещё, не дай бог… На задах муж колол дрова. Президентская программа газификации до нашей деревни ещё не дошла, и не дойдет, наверное, никогда: вот и приходится весной и осенью топить дровами печь-голландку. Да и баньку истопить, березовые дровишки в самый раз будут. Муж, высоко взмахивая хорошо правленым топором, лихо расправлялся с березовыми чурбаками. Раз! И полено пополам. Еще – раз! И вот уже аккуратные поленца разбросаны вокруг него веером. Зинка с завистью и удовольствием смотрела на оголенного по пояс сильного, не старого еще мужчину. Торс у моего мужа был ну просто классический, ему мог бы позавидовать даже какой-нибудь начинающий культурист: накаченные мышцы рельефно выступали сквозь деревенский загар, заставляя Зинку сглатывать слюну. Права была тетя Шура: раскатала Зинка губенки. - Зин, пойдем в дом, помидорами угощу, вкуснющими, - ласково так обратилась я к своей деревенской сопернице. Зинаида нехотя оторвала взгляд от созерцания моего Аполлона и, шаркая ногами, побрела за мной в дом. - Смотри, какие шикарные помидоры у меня в этом году выросли, просто гиганты какие-то, - похвасталась я. Зинаида неодобрительно посмотрела на плоды моих рук и, растягивая слова, проговорила. - Ну, и зачем они тебе такие? Они же в банку не лезут… - Вы что, с тетей Шурой сговорились что ли. Ну, не лезут, и что? Зато смотри, какие красавцы. По килограмму каждый. Зинаида вздохнула и села за стол. - Налей что ли водички, что-то в горле пересохло. Еще бы не пересохнет… У меня и самой, когда я смотрю на своего обнаженного мужа, в горле пересыхает и дыхание учащается. - Давай-ка лучше чайку с бальзамчиком… Пока там Саша дровами занимается, мы с тобой посидим, чаю попьем, поболтаем. Я заварила чай, выставила креманку с конфетами, достала бальзам. Зинаида внимательно, не мигая, следила за моими движениями. - Послушай, Вер, тебе сколько лет? - Встрепенулась она. - Да почти сорок пять. Скоро опять ягодкой стану… А что? - Да вот смотрю я на тебя и не понимаю. Чего ты такая молодая, красивая да за старика замуж вышла. Тебе бы кого-нибудь помоложе. Ага, думаю. А тебе бы моего Александра. - Да был у меня помоложе, ровесник. Так он от мамкиной юбки до сих пор оторваться не может. Сущий ребенок. А Сашино поколение совсем другое: я за ним, как за каменной стеной… - Нет, ты не понимаешь, - ворчливо проскрипела Зинаида, - твоему Саше нужно не в Москве жить, а в деревне… Вишь, какой рукастый… - Да не волнуйся ты так, Зин. Ему и в Москве есть куда руки приложить. Он без дела не сидит, и на диване с пивом и газетой не валяется. Мужик, одним словом… Настоящий мужик, крепкий. Зинаида закусила губу. Она с шумом прихлебывала горячий чай, откусывая от шоколадной конфетки крохотные кусочки. Её узловатые, натруженные руки нервно теребили шуршащий конфетный фантик. А на сморщенном, выжженном солнцем, коричневом лице читались боль и страдание. Да, быстро стареют деревенские женщины. Зинаиде нет еще и шестидесяти, а выглядит она лет на десять старше. Замужем моя соперница никогда не была, детей не рожала, но злые языки поговаривают, что без абортов и она не обошлась. Были у неё романы и страстные, говорят, с битьём окон и жестоким мордобитием. Приходили Зинкины товарки за своими мужьями к молодой, крикливой продавщице, отношения выясняли на кулаках да с булыжниками. Небольшой шрам на Зинаидином лице, наверное, след от тех былых деревенских страстей. - Ну, ладно, я пойду, - вздохнула Зинаида, - мне еще в магазин надо, за хлебом. Зинаида ушла, а я принялась накрывать на стол и ждать Сашу к ужину... Вечер пролетел незаметно: телевизор, книжечка, стакан кефира. Когда я в полночь стала укладываться спать, почувствовала легкое покалывание в руках и ногах. В голове зашумело. В какой-то странной тоске заныло, затрепыхалось сердце. Александр, испугавшись моей бледности, трясущимися руками отсчитывал по каплям валокордин, прикладывал грелку к ногам, тащил горячий, сладкий чай… Ничего не помогало: дрожь не унималась, голова раскалывалась от боли. И здесь я вдруг вспомнила, как в первый год моего пребывания в статусе новой жены Александра Петровича, нас, на правах соседки, навестила Зинаида. Она принесла пирогов, какую-то незамысловатую закуску, конфет. Познакомились… Выпили… Отведали пирогов… Попили чаю… А ночью Александр отвез меня в районную больницу с тяжелым сердечным приступом… - Саш, - сквозь боль и слезы прошептала я, - а помнишь, в прошлом году, когда я упала возле цветочной грядки, буквально на ровном месте, а потом полгода лечила колено, тоже ведь Зинаида приходила. Помнишь? - Верочка, ну что ты, не говори глупостей. Ты же умная женщина. Что ты за Шурой небылицы повторяешь. - Небылицы, говоришь… А со мной после Зинкиных визитов обязательно какая-нибудь гадость случается. Саша гладил мою руку, поправлял одеяло, подушку – заботился, одним словом. Облегчение мне это не приносило. - Все, Саш, не могу больше. Вызывай скорую. Скорая примчалась на удивление быстро. Это вам не Москва с постоянными пробками и припаркованными как попало машинами во дворах. Дорога из райцентра прямая, машин ночью почти нет: фельдшер из районной больницы доехала до нас минут за пятнадцать. Померила давление, вколола магнезию с димедролом, еще чего-то, и села с Сашей на кухне попить чаю. Прощаясь с докторицей, Саша все пытался всучить ей деньги за визит. Милая женщина отшучивалась и отнекивалась. Точно, не московская скорая. - Ну, возьмите хотя бы помидорчиков, посмотрите, каких красавцев я вырастила, больше килограмма каждый будет, - повеселевшим голосом предложила я. Фельдшерица внимательно посмотрела на россыпь овощей на моем столе и на полном серьезе, проговорила: - И зачем вы такие помидоры выращиваете, они же в банку не лезут… |
|
Автор: Ирина Антипина, 10.11.12главный редактор журнала "Резьба по дереву" |
|
|